Другой известный авторитет в области биржевых цен барон Ротшильд говорил, что для преуспевания на фондовом рынке надо "покупать акции, когда они дешевы, и продавать их, когда они дороги". Он также подразумевал стандарт стоимости, хотя и не определял его. Нельзя покупать что-то дешево или продавать что-то дорого, если не знаешь, что такое дешево и что такое дорого. Это относительные понятия, и они должны соотноситься с некоторым стандартом.

Стоимость — это нечто, существующее в сознании. Ее, следовательно, столь же трудно определить, как саму жизнь. Во всей экономической истории никогда не существовало определения чистой экономической стоимости, завоевавшего всеобщее признание. Все великие экономисты пытались определять стоимость — Аристотель, Адам Смит, Рикардо, Бём-Баверк, Джевонс, Кларк, Парето — но такого определения стоимости в экономическом смысле, которое получило бы всеобщее признание, нет.

Нельзя утверждать, что стоимость акции — эквивалент ее цены. Если бы это было так, обсуждение проблемы стоимости вообще было бы пустой тратой времени. Стоимость была бы ценой, а цена — стоимостью, и это было бы все, что нужно знать. Классическое определение стоимости обыкновенной акции считает стоимость обыкновенной акции равной сумме выплаченных по ней в будущем всех дивидендов, дисконтированной по преобладающей процентной ставке. Трудно представить себе, как можно было бы сделать исключения из этой теории стоимости. Единственная беда с ней в том, что она непригодна для использования. Непригодна, потому что никто не знает, какова будет сумма всех будущих дивидендов. Если бы можно было заранее определить сумму дивидендов за 20-летний период или любой другой срок существования компании, обыкновенные акции вообще не выпускались бы. Капиталу вместо просьбы принять на себя партнерский риск предоставляли бы контракт с указанием прибыли, которая будет выплачена на инвестицию по истечении определенного времени, и даты, когда капитал будет возвращен из амортизационного резерва. Потребность в обыкновенных акциях была бы невелика или равна нулю.

Главная причина существования обыкновенных акций в том, что никто не знает или, предположительно, не может знать общую сумму дивидендов в будущем. Следовательно, определение стоимости акции как суммы ее будущих дивидендов, дисконтированных по процентной ставке, приводит к следующему; стоимость обыкновенной акции остается тайной.

Однако не стоит прекращать поиски, даже если в нашем распоряжении нет абсолютно удовлетворительного определения стоимости, поскольку может оказаться возможным определить стоимость в пределах некоторых ограничений.

До настоящего момента доказано: стоимость — это что-то отличное от цены, и она (стоимость) не может быть конкретно определена. Стоимость является чем-то существующим лишь в умах людей. Но обычное понимание стоимости выражается в цене на данный момент, поэтому мы, похоже, вынуждены вернуться к предпосылке; цена и стоимость — одно и то же, так как обе являются выражением стоимости, как она существует в умах покупателей и продавцов, участвующих в работе открытого рынка. Эта аргументация, однако, не вполне безукоризненна. В логике имеется разрыв, позволяющий построить практически применимый стандарт стоимости. Этот разрыв заключается в следующем факте: люди — одни и те же люди — не всегда присваивают акции одну и ту же цену, Если рыночная цена "Дженерал Моторс" в марте 1938 года равна 30 и ее стоимость также равна 30, по мнению всех покупателей и продавцов, участвующих в работе открытого рынка, и если в октябре 1938 года цена "Дженерал Моторс" оказалась 50, также по мнению всех покупателей и продавцов, не можем ли мы увидеть в этом колебании цены ключ к факторам, определяющим стоимость, и через стоимость цену? Признавая, что стоимость не может быть определена, следует принять приговор рынка относительно того, какова величина стоимости. Это не означает, что приговор рынка должен быть принят в каждый момент. Очевидно, что рынок меняет свое мнение. Что заставляет его делать это?