Племяннику и тезке барона-разбойника Э. Г. Гарримана выпало несчастье быть президентом Нью-Йоркской фондовой биржи в 1929 году, в год Большого краха. Эдвард Симмонс, уроженец штата Нью-джерси, окончил Колумбийский университет в 1898 году, и два года спустя купил себе место на Нью-Йоркской фондовой биржи. К нему почтительно относились с самого начала работы. В 1909 году он стал управляющим биржи; в 1921 году он избран вице-президентом; а в 1926 гаду президентом. Эту должность он занимал до 1930 года. Во время своего президентства он содействовал реформам. В частности, Симмонс с презрением относился к спекулятивным маклерским конторам типа "бакет шоп", которые являлись игорными валунами, использовавшими ценные бумаги и колебания рынка как основу для делания ставок.

В 1925 году он сказал: 'Если бы я мог обратиться ко всем инвесторам Америки, — а кто в наше время не инвестор? — я попытался бы убедить их, что содержатель "бакет шопа" и мошенник с ценными бумагами представляют собой угрозу". Как отмечал Симмонс, жулик не применяет насилие, как обычные преступники; однако он говорил: "Его карьеру можно проследить по разбитым сердцам и разрушенным жизням. Он бьет по основанию веры, на котором держится успех отдельных heAeA, равно как и страны в целом". К сожалению, самого Симмонса обманул его хороший друг Ричард Уитни, занявший его место президента Нью-Йоркской фондовой биржи. Уитни украл деньги у многих людей, чтобы покрыть плохие инвестиции.

После создания в 1934 году Комиссии по ценным бумагам и биржам и неизбежной внутренней реформы, совет директоров фондовой биржи принял решение переработать свою конституцию. В назначенном комитете из трех членов для выработки и рекомендации проекта изменений Симмонс был председателем. Симмонс укрепил фондовую биржу, увеличив ее физический объем, доведя количество членов до 275. В исторически значимом и где-то ироничном эссе 1926 года "Фондовая биржа как стабилизирующий фактор американской экономики" он предлагает чтобы на рынке деловые операции проводились на виду и все соблюдали бы правила. Ирония заключается в том, что три года спустя рынок ввергся в абсолютный хаос, дав быстрое начало Великой депрессии.