Это мы сумасшедшие или сумасшедшими были они? Мы ли чрезмерно используем кредит или они его недоиспользовали? Был ли Эйвери оригиналом или таковой Милкен? Существует ли вообще такая вещь, как новая эра, если "да", то может ли нынешняя быть таковой?
Частичный ответ на последний вопрос "да". Всегда существуют новые эпохи. На памяти нынешнего поколения существовали новые эпохи в политике, медицине, боксе среднего веса и компьютерной технологии. Однако в финансовых делах новые эпохи немногочисленны и встречаются редко, потому что рынки управляются толпами. Видели ли вы только одного энергичного банкира? Или робкого банкира? Как и вашингтонский журналистский корпус, кредиторы люди внушаемые. Они видят то, что видят другие, и делают то, что делают другие.
В 1950 году Юз Минтц из Национального бюро экономических исследований провел дорогостоящее изучение психологии кредитных рынков. В 20-е годы излюбленным инвестированием был высокодоходный долг правительств стран Латинской Америки. К 1935 году дефолты тех облигаций были эндемическими, и эти дефолты происходили по логической модели. Ценные бумаги, выпущенные ранее s 20-е годы, вели себя сравнительно хорошо, а выпущенные в конце десятилетия — времени кажущихся неограниченных высот — преуспевали плохо. В отношении облигаций иностранных государств, проданных в период 1925-29 годов, дефолт происходил в целых 50% случаях. В банковской сфере успех порождает успех, и уверенность вызывает уверенность.
Недавно журнал "Америкен бэнкер" отмечал: "Видя многие годы, как их старшие братья в больших городах накапливают портфели огромного количества акций и долгов при покупке контрольного пакета акций корпораций с помощью кредита и других корпоративных реструктуризаций, теперь региональные банки гоняются за рискованными, но потенциально выгодными инвестициями". "Региональные банки в поисках шальных выигрышей" — таков был намекающий заголовок. В статье говорилось о результатах недавнего опроса корпоративно-финансовых чиновников 21 регионального банка. Семнадцать из этих почтенных людей выразили "вновь обретенное желание покупать субординироваиный долг или акции", — писал "Америкен бэнкер". Полутора годами раньше, продолжала статья, "только двое сказали, что их банки опустятся ниже безопасного уровня первоочередного долга, несмотря на низкие прибыли".
Конечно, если бы мужчины и женщины были бы ангелами, тенденция развивалась бы в обратном направлении. Кредиторы были бы смелыми у основания рынка и озабоченными на его вершине. Кроме того, инвесторы покупали бы у основания и продавали бы на вершине, и это был бы, хотя и скучный, но более прибыльный мир.
В 30-е годы один банкир сказал: "Чем сильнее мания, тем выше тип интеллекта, становящегося ее жертвой"; и никто, переживший 80-е годы, не может усомниться в мудрости этого высказывания. Природа периодичных рыночных событий такова, что они развиваются дольше, чем почти все могут предположить. Они или заставляют вас поверить в них, или делают вас бедными. К 1989 году этот дарвинистской процесс вычистил большую часть сомневающихся, медведей и консерваторов, обогащая в то же время многочисленных членов расцветающей американской кредитной индустрии и нашпиговывая список журнала "Форбс" четырех сотен богатых американцев выдающимися должниками. Он привел к тому, что нормы разумного корпоративного кредитования стали менее строгими и побудили небольшую армию инвесторов в бросовые облигации не верить простым и понятным словам в долговых проспектах.
